Каждое слово о блокаде отзывается болью в сердцах ленинградцев. Истории их жизни  навечно вписаны в летопись нашего города. Бесценны воспоминания и жителя блокадного Ленинграда Владимира  Ивановича Ловыгина.

— Владимир Иванович, что Вы хотите рассказать  о своем детстве?

— Родился я  в феврале  1929 года в Ленинграде. Отец, Иван Павлович, родом  из Костромской области,  работал  бондарем на ленинградском заводе «Красный нефтяник», а мама, Анна  Николаевна, трудилась портнихой на фабрике Мюнценберга.  Всего  в семье  было четверо детей, но двое из них  умерли  во младенчестве. Жили неплохо, но когда в 1933 году папа умер, стало гораздо труднее, маме  приходилось одной  воспитывать нас с братом Сашей.

О начале войны  мы услышали из «черной  тарелки»… Тогда думали, что  все быстро закончится, но этого не случилось.  В первые месяцы войны  меня  вместе  с другими детьми сотрудников фабрики эвакуировали в Тихвин. Мы жили там в какой-то школе в ужасных условиях, полуголодные.  Многие дети, в том числе и я, не  выдерживали  и писали  письма родителям с просьбой забрать их. Написал маме и я: она  вскоре приехала и забрала меня обратно  в Ленинград.

— Как запомнилась  блокада Ленинграда? Благодаря  чему  удалось выжить?

— Когда  началась блокада, мы  жили на Фонтанке, 137.  Помню, как мы, дети, вместе  со взрослыми таскали на чердак мешки с песком, чтобы тушить «зажигалки». С каждым днем с питанием становилось все  хуже. Последняя надежда угасла, когда  сгорели  Бадаевские  склады.  Голод был невероятный… Мы с другими ребятами находили дуранду и ели. Как-то раз я подшил валенки соседке, и она за это дала мне  плитку столярного клея, который мы потом варили. Кроме  этого, приходилось варить в буржуйке меховые обрезки.

 От холода  спасались тем, что жгли в печке все, что попадалось  под руку: книги, мебель, а потом начали брать  вещи из старинного сундука, где лежало мамино  приданое.

В марте  1942 года заболела мама, и  соседка, тетя  Маня, приютила нас  на время у себя. Я спал с мамой на сдвинутых стульях. Мама так  и не смогла оправиться от болезни и вскоре умерла. После этого я две недели жил у  тети Мани. К слову  сказать, семья у нее  была  большая, вместе с детьми  шесть человек. Потом  дочь тети Мани, Рая, отвела меня  в детприемник, как и велела моя  мама перед смертью.

Детприемник находился  на Красной (Галерной) улице. Здесь нас, блокадных детей, потерявших родителей, мыли, кормили, а затем распределяли по детским домам. Я оказался  в детском доме № 85 на набережной канала Грибоедова. О жизни в детском доме я вспоминаю с большой теплотой, здесь мы на какое-то время забывали о том, что за окнами война, но она  все же напоминала о себе воздушными тревогами.

В мае мы начали ходить в школу, которая располагалась на углу улицы Союза Печатников и Крюкова канала. В детдоме, несмотря на войну,  с нами занимались по интересам: давали  уроки игры на рояле, устраивали конкурсы рисунков, водили на экскурсии. Нашими воспитательницами  были молодые  женщины, очень добрые и душевные. Среди них — Лидия Михайловна Лотман, рассказы которой мы очень любили слушать. Впоследствии  она стала ученым-филологом, сотрудником Пушкинского дома.

— Позднее вас вывезли из Ленинграда?

— Да, летом  1942 года  всех воспитанников эвакуировали  на самоходной барже через Ладожское озеро – уцелели мы только по счастливой случайности, обстрелы ведь  были неслыханные. Потом поехали  по железной дороге вглубь страны. Недалеко от Кобоны наш поезд стали бомбить немецкие самолеты. К счастью, ни одна  из брошенных бомб не попала в состав.

— Как складывалась жизнь в эвакуации?

— Преодолев долгий путь, мы оказались в детском доме  на Волге, в селе с забавным названием «Кошки», недалеко от Самары. Нас  было 150 человек в возрасте  от 10 до 14 лет. Встретили нас, истощенных детей, очень радушно. В домах, где мы жили, все  было  специально приготовлено, даже игрушки для самых маленьких. Из Ленинграда с нами приехали воспитатели: Дина Григорьевна, Зинаида Корниловна, Лидия Михайловна и другие.  Были и местные сотрудники, особенно любили воспитательницу Марию Николавевну Нувелеву.

Жизнь  на новом месте  быстро наладилась. Учились в местной школе, работали по дому, ездили в лес за дровами,  ходили в колхоз на прополку. По вечерам собирались в большой  столовой и пели военные песни. Все стихи для наших детдомовских песен писала Лидия Михайловна Лотман. С верой в победу пели о Ленинграде и надеялись, что скоро вернемся в любимый город. С концертами мы ездили в госпиталь, в также выступали  в районном клубе, зал которого был всегда переполнен.

Старшие воспитанники от воспитателей знали о событиях на фронте, и мы вместе переживали тревожные для нашей страны дни. Помню, как радовались, когда узнали о прорыве, а затем полном снятии блокады Ленинграда!

В мае 1944 года я уехал из детдома  к родному брату Александру, который демобилизовался  из-за ранения. Он поселился в Костромской области и вызвал меня к себе.

Многие воспитанники находились в детдоме до окончания  войны, а затем  вернулись в  Ленинград. Жители села «Кошки» помнят нас  до сих пор и с любовью называют «кошкинскими ленинградцами».

— Как запомнился  Вам День Победы?

— О том майском дне  у меня  осталось яркое  воспоминание. Помню, мы  в тот день ходили пасти коров, а когда  возвращались, случайно увидели проезжающего мимо почтальона, который  кричал всем встречающимся на пути: «Победа! Победа!»

— Когда  вернулись в  Ленинград? Какой была жизнь после  войны?

— В родной город вернулся  почти сразу, как окончилась война.  Вскоре устроился на работу шофером в автобусный парк, где проработал несколько лет. Потом, по состоянию здоровья, оставил эту работу, перешел на должность шофера-инструктора. После окончания автодорожного техникума меня назначили начальником отдела по безопасности  движения в 2-м автобусном парке. Там  я проработал  до 2000 года.  Имею звание «Ветеран труда». Работа  всегда была мне по душе, приносила  удовлетворение.

— Владимир  Иванович, что  бы Вам хотелось рассказать о детях  и внуках?

— Сыновья Сергей и Игорь – выпускники Политехнического института, оба  работали  во ВНИПИЭТ.  Старший сын  участвовал в  ликвидации последствий Чернобыльской  аварии.

Внук  Дмитрий занимается  перевозками, внучка Мария – художник, а внучка Екатерина живет в Германии.  У меня уже есть правнук и правнучка: маленькому Диме четыре  года, а Стефании – три.  Дети и внуки очень меня поддерживают, без них  мне было бы не  сохранить внутренние силы и оптимизм.

— Есть ли у Вас какие-нибудь  увлечения?

— Я занимаюсь танцами  в социальном доме. Настолько этим увлекся, что стал участвовать в различных конкурсах и завоевывать призовые  места. Занятия позволяют оставаться в  форме,  дарят хорошее настроение.

Летом много времени провожу на даче в Ольгино, очень люблю бывать на природе. Это помогает восстановить энергию и отдохнуть душой.